Арик Эльман, политолог. Специально для газеты "Эхо" Израиль
Принятие Кнессетом Основного закона «Израиль – национальное государство еврейского народа» и в особенности волна клеветы на него со стороны тех, кто хотел верить, что сионизм – это детская болезнь роста, и рано или поздно Израиль от нее избавится, вызвали немало путаницы в головах. Попытаемся ответить здесь на несколько часто задаваемых вопросов.
1. Стал ли теперь Израиль государством апартеида?
Апартеид – это не ругательство, призванное выразить эмоции говорящего. Апартеид – это вполне определенная система власти, существовавшая в Южной Африке и основанная на двух принципах – насильственное разграничение групп граждан по расовому принципу и лишение одной из этих групп гражданских прав. Даже если бы в закон вошел пункт, позволявший различным общинам страны (а не только евреям) создавать по своей инициативе этнически обособленные поселения, и это нельзя было бы считать апартеидом. В своей окончательной форме закон говорит о поощрении расселения евреев по стране, что к апартеиду никакого отношения не имеет. Гражданских прав неевреев – равенства перед законом, свободы занятий, права избирать и быть избранными – новый закон вообще не касается.
2. Новый закон отдает предпочтение евреям, разве это не дискриминация?
Если бы в законе было написано, что еврей-израильтянин, как представитель «титульной нации», имеет право на приоритетное распределение ресурсов либо иные индивидуальные привилегии, все мы должны были бы протестовать на улицах. Закон, разумеется, такого не говорит, поскольку занимается не ИНДИВИДАМИ, а КОЛЛЕКТИВАМИ. И вот на этом уровне – на уровне национального коллектива – он, конечно же, отдает предпочтение евреям.
Следуя по стопам Теодора Герцля, созданного им всемирного сионистского движения, Декларации Бальфура, мандата Лиги Наций, резолюции Генеральной Ассамблеи ООН и Декларации Независимости Израиля, Кнессет законодательно закрепил тот факт, что на территории Государства Израиль легально возможно национальное самоопределение только одной категории людей – ЕВРЕЕВ – и что характер государственных символов, базисных приоритетов, параметров повседневной жизни определяется именно этой монополией евреев на национальную самореализацию.
Тот факт, что 12 мест в нашем парламенте занимает уродливая коалиция коммунистов, исламистов и палестинских националистов, объединенная ненавистью к сионистской идее, свидетельствует о том, что среди нееврейского населения Израиля есть немало тех, для кого увековечение еврейского государства – это нож острый. Если ты не голосовал/а за «Объединенный список», тебя эта проблема волновать не должна. Если ты не считаешь, что на каком-то этапе арабское население Галилеи и Негева имеет право поставить вопрос о создании собственной Луганды, тебя не должен беспокоить «дискриминационный» характер нового закона. Если же ты находишься в Израиле благодаря Закону о Возвращении, но при этом термин «национальное государство еврейского народа» тебе отвратителен – ты явно сел/а не в тот самолет. Антисионистом быть, разумеется, можно, но зачем быть им в Израиле?
3. А почему в законе ничего не сказано о демократическом характере государства?
Да потому что это – отнюдь не первый (и, вероятно, не последний) Основной закон. С 1958 г. по 2015 г. Кнессет принял 13 Основных законов, каждый из которых был задуман как отдельная глава будущей конституции, и описывает определенный аспект израильской демократии. Но при этом, несмотря на упоминание в некоторых из них термина «еврейское и демократическое государство», ни один из них не описал смысл понятия «еврейское государство». Поскольку конституционное право – это инструмент для истолкования судом, оно должно стремиться к максимальной ясности и избегать повторений и путаницы. Поэтому закон, посвященный закреплению и разъяснению концепции «еврейского государства», не должен влезать в уже разработанную концепцию государства «демократического».
4. Я не еврей по Галахе. Как этот закон отразится на моем статусе как гражданина?
На первом этапе – увы, никак. Увы – потому что до тех пор, пока монополия на понятие «еврейство» принадлежит религиозным кругам, боящимся выйти за галахические рамки давно устаревшей концепции «еврейства по матери», единство нашего народа в Израиле и в диаспоре будет находиться под угрозой. Человеку по фамилии Рабинович, всю жизнь считавшему себя евреем (и которого считала евреем его окружающая среда), невозможно объяснить, что он не еврей, потому что его мать не была еврейкой, и что для превращения в еврея ему надо пройти религиозную процедуру, в смысл которой он не верит.
Новый закон не содержит четкой формулировки, что такое «еврейский народ». Вместе с тем, он декларирует, что «Государство Израиль есть национальное государство еврейского народа, в котором он реализует свое естественное, культурное, религиозное и историческое право на самоопределение.» Этот пункт вызвал немалое недовольство депутатов-харедим, поскольку «намерение законодателя» (важный фактор, которым руководствуется суд в трактовке законов) тут очевидно – еврейство есть не только религия, но и культура, история и «естественная принадлежность». Для тех, для кого светская еврейская нация – это вещь немыслимая, новый закон – это опасность. Для тех, кто понимает, что еврейское национальное развитие в еврейском государстве возможно сегодня только на базе светского национализма, в котором иудаизм занимает важное, но не единственное место, закон открывает новые и интересные возможности.
5. А зачем вообще был нужен этот закон? У нас же вроде есть Декларация Независимости и Закон о возвращении?
Еще в 1948 году, по горячим следам, свежеиспеченный Высший суд справедливости Израиля постановил, что у Декларации Независимости нет никакой обязательной правовой силы. Даже впоследствии, когда БАГАЦ активно использовал Декларацию как источник правового вдохновения в отсутствие писаных законов, ее статус не изменился, и юридические советники израильских правительств неизменно отклоняли все попытки левых партий превратить текст Декларации в закон. И немудрено – декларация составлялась в экстремальных условиях с двумя целями – провозгласить перед лицом арабской агрессии убежденность евреев Израиля в своем праве на свое государство и заверить окружающий мир в еврейском гуманизме и демократизме.
Когда Декларация столкнулась с реалиями Войны за независимость и последовавшей массовой иммиграции, быстро стало ясно, что буквальное соблюдение ее красивых обещаний приведет сначала к немедленному банкротству молодого государства, а затем к его самоликвидации. Удивляться надо не тому, что не все они были выполнены, а тому, как принципиально, быстро и твердо были выполнены главные из них, благодаря которым Израиль и стал сначала социал-демократией, а затем просто демократией, а не провальным экспериментом «народной демократии» или «развитого социализма».
Вот для того, чтобы закрепить на правовом уровне те элементы Декларации Независимости, которые не противоречили потребностям выживания молодой республики в кольце врагов, Кнессет и принимал Основные законы, и недаром первым из них стал закон о самом парламенте, реализовавший обещание Декларации о всеобщем, равном и тайном избирательном праве и сменяемости власти. Однако в декларации очень мало говорится о таких задачах еврейского государства, как помощь иммиграции и абсорбции, расселении иммигрантов, развитии национальной культуры и языка и даже о государственной символике. И нечего удивляться - в тот момент все это было не так важно. Слова «демократия» в декларации тоже нет. Ну, а Закон о возвращении, в силу политической конъюнктуры, так и не получил статус Основного, и может быть отменен хоть завтра.
В силу этих обстоятельств, и с учетом растущего экстремизма противников сионистской идеи и в мире в целом, и среди еврейских либеральных кругов, и даже среди постсионистских кругов в самом Израиле, необходимость придать концепции еврейского государства конституционный статус – это не прихоть правящей коалиции, а насущный интерес всех тех, для кого имеет значение будущее сионизма – и будущее Израиля
Посетители, находящиеся в группе Читатели, не могут оставлять комментарии к данной публикации.